СИНИЙ ПРОМЕЖУТОК
Тексты 2002 года
* * *
Выходит нота из цейтнота
В машинной смазке, в будней пене,
В манящей полунаготе –
Мы вечно для нее не те,
Ей с нами знаться неохота,
Но это наша Нота Бене.
Восстань, сиделец восковой,
Манипулятор лопоухой,
Немотствуй, трепещи и слухай –
Под маской или под Москвой,
Под женщиной или под мухой!
Покуда неисповедимо
Музыка проплывает мимо
Чужой разборчивой женой,
По случаю, а не по праву
Вкушай звенящую отраву –
Меж тишиной и тишиной.
* * *
У воздушнаго имаго
Несть убежища инаго
Кроме русскаго живаго
Веселаго языка…
На пороге сорока
Спотыкается строка
И, лицом убившись оземь,
По течению плывет,
Немудреная, как плот,
Отрешенная, как осень.
Ни о чем судьбу не просит,
Бога в помощь не зовет.
* * *
На переносице пророс
Расфокусированный зрак.
Я был секретный купорос
И не гадал, что будет так.
Как уцелевший командир,
Из головы выходит луч –
И мир, обзырканный до дыр,
Текуч становится, певуч.
Полуслепой/полутупой,
Я выжил горе из ума.
Без устали теки и пой,
Моя воздушная тюрьма!
* * *
Зверь, выходящий из бодуна.
Глаза, обращенные в очи.
О, прилежащая сторона,
Звезда моих многоточий!
Есть у меня другая –
Под острым углом и ввысь,
Струнная, духовая,
Но, кажется, вы срослись.
Млеет землица, темнит водица.
Господи, я перестал двоиться!
Надень очки, погляди,
Где проходит моя граница.
* * *
Рождество истаяло,
Год сорвался с цепи
Сквозь горбатое стекло
В резиновые степи.
В колесе насущных нив,
Средь цифири дикой,
Масть из пасти уронив,
Стал шавкой-невидимкой.
Только ты останься тот,
Сизокрылый зая,
От охотничьих пустот
В песню ускользая.
* * *
Миражи страждущие,
Певчие предтечи,
Помещичьи угодья русской речи,
Тугих словес избыточная стать…
Мир измельчен числом, и ты идешь искать
Тропинкой нутряной за городом и бытом
Воздушный опий, чистый инфинитум.
Там на охоту едет ямб,
Там дактили разгуливают босы,
Там ветреный хорей дает полям
Рифмованный ответ на трудные вопросы.
* * *
На берегу сухого русла
Былинного квасного сусла
Моя беспочвенная жизнь,
Веслом на воздух опершись,
Не затвердела, но загусла.
Спустя лета и рукава
Вошла в законные права
И замерла. Попробуй, сдерни!
На волю выпускает корни
Надтреснутая голова.
Прозрачные, они не знали,
Барахтаясь на вертикали,
Что пустота из тайных пор
Сочит целительный раствор
С обратной стороны медали.
* * *
Хотенье исчезает в полдень.
Солнца трудового красного орден
Никому не впрок, ни на что не годен.
В народном лабиринте града
Своего героя сожгла награда.
Он сейчас никто, и ему не надо.
Но уже мерещится vita nova
В сумерках Покрова Волосяного –
Хотенье возникает снова.
На этот раз – в виде слова.
* * *
В онане есть пружина
Из патоки и льна,
Она нерастяжима
И все-таки сильна.
Евангельская нежить
Превыше всех обид:
И мальчика утешит,
И мужа оживит.
* * *
И нор мотивы нормативные
Тебя на блуд благословят,
И литеры альтернативные
Померкнут на изнанке слуха,
И свод, и свет, и свят-свят-свят,
Но как-то скупо, как-то глухо...
Не любит заводная клуха
Своих приемышей-совят.
* * *
Молчанием одушевляя мглу,
Прекрасное лицо стекало по стеклу.
В окне струился свет, пока не рассвело,
Пока до дна не высохло стекло.
– О чем грустишь, бессонная овца?
– О том, что мир опять остался без лица.
* * *
Между зеркалом и раем –
Край родной, навек ржаной.
Здесь взошли и пригораем,
Стала жизнь его женой.
У нее в обойме – зрелость,
Но прицел вялотекущ,
Потому что загляделась
В отраженье милых кущ.
* * *
И грянул Даниил в египетскую сушь:
«Меня интересует только чушь!»
Семи цветных небес осыпалось стекло –
Все дикой чушью заросло.
По бездорожию пустились восвояси
Причинно-следственные связи,
Над ними поднялась земная ось,
Змеиной заумью увита,
Железных смыслов прекратилась битва,
Но усмирение предметов началось,
Когда звездой себе он шаркнул по глазам –
Мельканье прекратил, и прекратился сам.
* * *
Кто там шумит у постели реки?
Призраки, призраки средней руки.
Десять бессонных столетий подряд
Карму кроят, на крови мастерят,
Не разумея, что сами оне
В необозримом полощутся сне,
Что голосами полны берега,
Только пока не проснулась река.
* * *
Веди себя потише
Куда-нибудь поглуше,
Окутайся хмельком –
Над миром пассатижи
Высматривают души
В союзе с молотком.
Два сольных силуэта
Над оркестровым бытом,
Удвоенная ять.
О только бы не это,
Ни вырванным, ни вбитым –
О только б устоять!
* * *
В пенсионерах,
Босху любезных,
Песни о нервах
Да о болезнях.
Дитятко яви,
Заочно боюсь
Этот корявый
Заучивать блюз.
* * *
Мне хорошо, потому что
Утром, перед работой,
Взял и заехал к Ваське –
Разбудил, курили на кухне,
Пили чай с овсяным печеньем.
Мне хорошо, потому что
Вечером, после работы,
Пили с Корнеичем в «Жопе»
Рябину на коньяке –
Наговорились вдоволь.
Мне хорошо, потому что
Новое стихотворенье
Понравилось им обоим…
Или они притворились,
Чтоб сделать мне хорошо.
* * *
Кондуктор злила и смешила.
В тугом обыденном аду
Толстухе было не до жира:
Вокруг нее морозной рощей
Клубилась публика, полна
Породы зайца-кабана.
Вдруг некий бог ее зажег!
Очнувшись молодой и тощей,
Она сказала: «Катманду!»
И пристрелила пассажира…
Тем и закончился стишок.
* * *
Сердце бродит без порток,
Личиком лучась,
Где некусан локоток
И неровен час.
Поступь детская легка,
Путь неизъясним –
Ты грустишь издалека,
Что опять не с ним.
Как оно в мирском саду
Гулит без стыда:
«Захоцю – туда паду,
Захоцю – сюда!»
* * *
На окраине окраин,
В стороне от всех сторон
Мой дружок омелой ранен,
Ипокреной охмурен.
Путь его тяжел и сладок,
Как летейская вода –
Только жизненный осадок
Выпадает иногда.
Кто-то должен цвесть по склонам
Прагматической зимой,
Перед дядькой Аполлоном
Край оправдывая свой.
* * *
По законам внутривенного времени
Чужака на откровение вымани!
Как потомственный товарищ
И секретный господин
Приголубь его чудовищ,
Заплутавших меж седин,
Ты своих чертей предъявишь –
Вот и будешь не один!
* * *
Как трудно расцветаешь ты,
Моя трофическая роза,
В садах практической нужды!
Как увядаешь тяжело!
Исчислены твои кошты:
Широколица и белеса,
Категорическая проза
Грызет пегасово крыло.
Она – морячка с паровоза.
Ее на кочках растрясло.
* * *
Синенький выдался промежуток.
Цинику видится кроме шуток:
Трепеща кружевным исподним,
На морозе стоит весна
Промежуточного звена –
Личность ее туманна,
Прелесть ее ясна.
С грохотом новогодним
В небе сгорает манна.
* * *
Нельзя молиться за царя в голове,
Окна которой глядят на две
Стороны медали либо монеты,
Равно той и другой задеты.
Две думы враждующих трон гнетут,
Рваный язык гноится:
«Царство мое – не там и не тут…
Царство мое – граница…»
